«Творческий десант»

Котласского литературного собрания в Шипицыне

Суббота 14 февраля надолго останется памятной у творческой бригады Котласского литературного собрания, побывавшего в гостях у жителей посёлка Шипицыно. Выступали мы от души. Но ещё пуще взволновал нас тёплый и тоже творческий приём.

Со сцены Дома культуры нас приветствовал замечательный песенный коллектив – фольклорный ансамбль «Мария». Его участница Тамара Воронко сообщила со сцены, что для них эта встреча – в рамках 9-го межрегионального фестиваля «Рождественский перезвон» (проходит на котласской земле 7-19 января).

Группа певцов (женщины и мужчины) в нарядных народных костюмах дважды выходила, исполнив произведения, берущие за душу («Вьюн», «Валенки», «Рождественская песенка» и многие другие).

А ещё нам, гостям, погадали на предметы. Каждый из двенадцати прозаиков и поэтов получил «именные» пожелания, самые тёплые и добрые: благополучия, любви, выигрыша, счастья, радости, удачи, согласия...

Какой замечательный коллектив существует на земле шипицынской, известный уже в Брянске, Ярославле, в нашей области и много где ещё! Он хранит традиции, душу народную поднимает – в противовес всяким шоу-кривляньям...

Какая самоотверженность: выступали на днях в 40-градусный мороз («Нам морозы нипочём, мы на Севере живём!») Мы от души хлопали самодеятельным артистам. Слушал бы и слушал...

Впрочем, и нам самим аплодисменты достались! Читали стихи Владимир Иванов (он привёз и запись песни, на свои слова, о Котласе) и Светлана Полякова (очень ярко, в ударе была), Людмила Щелкунова (прекрасная детская поэзия) и Вячеслав Медведев (четверостишия-размышления).

Вышли также на сцену: Галина Сергеева (прочла поэму о Стефане Пермском, шутливое о тёще-зяте – на местном материале) и Владимир Щукин (пронзительный стих об отце, прошедшем плен), члены Союза российских писателей Марина Вяткина (о любви) и Валерий Некрасов (о деревнях, Руси).

Валентина Максимук экспромт выдала:

Прозу представили автор этих строк (стихотворная публицистика и дорожный лирический дневник) и Евгений Шашурин (рассказ-быль). Евгений Иванович показал и фильм, о Всероссийской вахте памяти, в которой участвовал вместе с поэтом и журналистом В. Ноговицыным. Владимир, читавший с экрана свои стихи, тоже, поэтому, как бы участник нашего творческого общения.

А фильм создан Алексеем Яхлаковым. Он сын секретаря нашего КЛС Тамары Яхлаковой, она непосредственно и организовала увлекательную эту поездку в район, в Шипицыно.

Директор ДК Ольга Мальцева организовала (за что огромное спасибо!) гостям-литераторам и фольклористам, просто слушателям, забрёдшим на огонёк, чаепитие. На нём литераторы пошли выступать по второму кругу, опять срывая аплодисменты.

Но и хозяева в долгу не остались: пели и пели (в том числе песню о Шипицыне, созданную Юлей Лаврушко, а она тоже «наш человек», участница КЛС). Уж пора и расходиться-разъезжаться, а В. Некрасов под задорные наигрыши вдруг пустился в пляс. Его поддержали и коллеги-поэты, и хозяева. Да песни хором запели!

Поистине, творчество, любое, литературное, народное, объединяет, делает общение радостным, полезным. Как ёмко зазвучала в душе строчка В. Иванова: «Сладок воздух нам родины малой...»

Уникальное явление в местном литературном процессе: выпущен первый номер альманаха «КоЛиСо»

Мною в этот вечер был очень кратко презентован (ещё в корректуре, но готовый, перед подписанием в печать) и альманах-первенец «КоЛиСо» (шутливое сокращение от: Котласское литературное собрание). Потому сразу здесь и сообщу тоже подробности об издании. 

Такой проект предпринят впервые в истории нашей территории. В нём собраны произведения 21 автора. Все, кто приезжал в гости к шипицынцам, конечно, тоже попали на страницы. Опубликованы и стихи Галины Подойницыной из литературного клуба «Шиповник», она и активная участница КЛС.

В первом выпуске альманаха три раздела: поэзия, проза и хроники за три года существования КЛС (что и стало поводом для выпуска). Обложку по моей идее красиво оформила дизайнер Котласской типографии Ольга Быкова.

Произведения альманаха отражают все спектры литературного освоения жизни: любовная лирика и публицистика, путешествия и краеведческие этюды, мир природы и сложных духовных исканий авторов. Представлены песни и афоризмы, хокку. Мы высказались о значении и роли КЛС, 100-летии Котласа. Большой блок фотографий, дана солидная уже библиография.

Вторая, основная, презентация альманаха – 21-го января в Котласской городской библиотеке, с 15-30, на праздничком заседании к трёхлетию КЛС (мы впервые собрались 18.1.2014). Непременно издание попадёт в Шипицынскую центральную библиотеку и в её филиалы, во все библиотеки нашей котласской округи. Давайте вместе читать местных авторов – и сделаем для себя столько открытий!

16 января 2017 года.

На Новый год из Европы в Азию,

или Познавательно-бытовая поездка в гости к сыну на Ямал

 Путевой очерк

И новое солнце встаёт на востоке,

На западе новое солнце садится,

И хочешь добавить ты новые строки,

Которым пришло уже время родиться...

Леонид Мартынов  

Новый год – семейный праздник, что тут спорить. Но это не значит, что провести его надо непременно там, где формально живёшь, прописан. Главное – быть в кругу семьи. И когда сын и сноха, внучата пригласили к себе, с радостью и удовольствием собрались и поехали. Только вот поездка-то – дальняя, обосновалась наша молодёжь далековато от родного Котласа – в ЯНАО (Ямало-Ненецкий национальный округ Тюменской области), в городе Лабытнанги. Потому и привкус «броска с севера на север» – с экзотикой, что ли. Проездили мы всего шесть дней (с днями отъезда-приезда). Полноценным путешествием это не назовёшь. И всё-таки, в своём, так сказать, «бытовом очерке» (репортаже-путешествии), пытаюсь выделить познавательно-географический аспект. Потому в нём три кусочка-части: дорога вперёд и назад, краткие впечатления от города Семи Лиственниц.

1. Свидание с Сивой Маской

Двадцать восьмого декабря по Котласу фирменный поезд № 21 Москва – Лабытнанги охотно взял нас с Валюшей в своё пассажирское чрево, вполне уютное.

 Первый час пути – воспоминания детства, молодости...

Правда, в силу перезагруженности этого маршрута, достались нам в плацкартном вагоне две лишь не совсем удобные боковые полки, но биотуалет («вакуумный», выразилась проводница), тёплая атмосфера (в прямом и переносном смыслах – в вагоне натоплено, расторопная хозяйка вагона, спокойные соседи – всё больше молодёжь, уткнутая в планшеты и смартфоны) сделали поездку очень даже комфортабельной.

Впрочем, этот вынужденный замкнутый мирок меня, как правило, меньше интересует, всегда важнее то, что за окном. Скажете, что высмотришь-то в заунывной тайге, несущейся назад, на отлёт? Ну, каждому своё...

Пока ехали до Черёмухи, и чуть дальше, до блок-поста перед вилегодским мостом, – сколько воспоминаний промелькнуло в сознании моём, настроенном на восприятие красоты и смысла в самом обыденном... Это же километры всей моей предыдущей жизни: с ранних лет тут ездил на пригородных и пассажирских поездах (в деревню и в командировки).

Давно, двадцать лет назад, пересел на автомобиль, попадая в родной край, в низовья Виледи. А сейчас вдоль «железки» как всё выглядит? А так же, Пырский – Ватса, Низовка – Черёмушский, перегоны заснеженные. Разве лес кажется повыше. Да не стало строеньица по блокпосту, вагончик теперь приспособлен. Деревни перед мостом, Замелкишна и Абросовская, без огоньков... А вот и то, чего особенно жду: родной мост через реку... Промельк лишь, секунды – и всё позади... Как и переезд по станции Виледь. И только память ярко показывает «кино» далёких и близких невозвратных лет...

Тут уж и ранняя темнота: ничего боле на воле, увы, не видно. Читаю стихи Люды Мусоновой – нужен анализ в будущую книгу. Думаю. Планирую. Не проспать бы завтра одно местечко, редкое, значимое в моих мыслях-исследованиях...

По Сейде мне в прошлую поездку, два года назад, повезло – стоянка-пересадка выпала, бродил-снимал, встречался со старожилами, изучал-внимал (был тут, уже на вечной мерзлоте, уникальный северный лесопитомник...) А вот станция Сивая Маска как-то мимо проскакивала, в силу расписания поезда. Хочется посмотреть, хоть бегло, вприглядку...

И настрой оправдал себя. Вовремя проснулся, настроил фотоаппаратуру. Вот она, Сивая Маска! Прямо через стекло вагонное жадно снимаю зданьице, очень приметную водонапорную башню (отдельная тема моих интересов-поисков-картинок...) А что вокруг? Да ничего, пустынно, безлюдно... Меж тем это – одна из трагических точек советского северного ГУЛАГа...

В прошлом уже году (январь 2016-го) вычегодский товарищ по книголюбству и литературному краеведению Виталий Куликов дал почитать редкую, не столичного издательства, книгу о выживании здесь узников социалистического строя-лагеря. Волосы дыбом встают. Самое характерное я выписал (набил в память ПК), как раз о Сивой Маске, но в каком трагическом контексте...

Когда читал, плакать хотелось. Мои земляки-лесоводы (собираю о них книгу) в этих краях свой подвиг совершили. А до них здесь такие страсти кипели, нечеловеческие. И подвиг заключался в другом, в подлинном человеческом мужестве. В чём же суть-интрига?

Повеяло «чёрным крылом» истории...

Книга, изданная в Сыктывкаре (Коми книжное издательство, 1991), называется «По следам судьбы моего поколения». Автор – А.Л. Войтоловская, жительница-жертва печального архипелага ГУЛАГ. Нелёгкие пути-дороги репрессий привели её, аспирантку одного из ленинградских вузов, в жуткую, не по своей воле, «командировку» в Сивую Маску и Кочмес, затерянные в глуши Коми края. Не одну – здесь оказались сотни тысяч людей со всей страны...

Во время хрущёвской оттепели она решилась написать воспоминания. В книжной аннотации сказано, что литературные критики ставят её публицистику в один ряд с однотемными книгами Шаламова и Гинзбург, но и выделяют широкий научный взгляд на сталинский «эксперимент» борьбы с собственным народом.

Должен здесь сказать, что в целом эта тема мне близка по моей былой общественной и журналистской работе. В восьмидесятых годах прошлого века стоял у истоков создания в Котласе общественного правозащитного и историко-просветительского движения «Совесть», был в числе первых трёх его сопредседателей, потом долгое время членом правления. Много писал на эту тему в местной прессе, готовя тематическую страницу «Колокола нашей памяти», вообще публикации по тематике «Совести». В 2005 году был делегатом отчётно-выборной конференции широко известного международного «Мемориала». А Котлас – это известная пересылка гулаговской системы...

 Возвращаюсь к текстам книги, что же вычитал, чем хочу поделиться? Раздел «Лагерь» как раз и начинается с главы – «Сивая Маска». Вот яркое начало:

«Мы карабкались в гору вслед за ведущим конвоиром, срываясь, спотыкаясь в темноте. Вдруг приоткрылась дверка тёмной низкой хибарки, оттуда выскочило несколько косматых мужчин в нижнем белье, и слух полоснули дикие звериные возгласы: “У-у-у! Бабы”, сопровождаемые гнусными ругательствами. Вскоре вылез из землянки с “летучей мышью” в руках кто-то из лагпункта, как потом оказалось, помощник начальника, который тоже не замедлил пустить в ход излюбленный похабный лексикон. Такова была встреча. – Где мы? Куда нас привезли? – Это Сивая Маска!»

Напомнив, что лишь во время войны и после здесь провели железную дорогу, Адда Львовна ссылается на заметку из отрывного календаря примерно 1964 года, приводит её текст. Содержание, конечно, интересует, цитирую:

«Самый дальний» «Станция с несколько таинственным названием Сивая Маска (Коми АССР, Интинский район). В ясный морозный день справа от железнодорожного пути отчётливо видна гряда Уральских гор. Сюда прибывают автомашины с бидонами свежего молока. Поезд умчит бидоны в шахтёрскую Воркуту. Свежее молоко – продукция местного совхоза ”Горняк“. Он расположен почти у самой 67-й параллели».

А зимой 1937-го, по свидетельству А. Войтоловской, «Сивая Маска была малюсенькой штрафной ”командировкой“ для самых отпетых рецидивистов и убийц. Она обслуживала перегонный зимний транспорт – конный и собачий. До нашего приезда здесь жили начальник, его заместитель, завхоз, несколько вохровцев и десять человек бандитов-рецидивистов. Всем десятерым расстрел был заменён максимальным по тому времени сроком в 10 лет. Ни одной женщины в составе населения Сивой Маски не было. Позднее узнали, что о Сивой Маске ходили самые жуткие легенды, одна страшнее другой. Но и то, что мы застали, было достаточно мрачно и совершенно не приспособлено для человеческого жилья».

Сивая Маска была последним лагпунктом перед Воркутой. Это уже территория вечной мерзлоты. Чуть лес и тундра. Жильё: «загаженный дряхлый и маленький барак из жердей» (для заключённых), домишко канцелярии, две землянки «начсостава», плохонькая кухня-прачечная, «банька по-чёрну» и склад-навес. А привезли сюда 200 мужчин и девять женщин.

Пятачок земли между тайгой и рекой... Продовольствия не завезли. Мешки крупы под запретом (вскоре самовольно разрезали, варили жидкую похлёбку, причём, посуды никакой). Первые дни для прибывших по этапу с Печоры был сущий ад.

Женщин разместили в канцелярии на столе и под столом, мужчин просто в грязи, на наломанных ветках. Они спали первое время у «жилища» женщин, опасаясь выходок озверевших бандюг. Появился и начальник – настоящий зверюга, бывший белый офицер.

Так, с «пользой для освоения севера», началось то лагерное бытиё. Начальник, оправившись от шока прибытия такой людской массы, отправил «орлов»-уголовников на работу подальше от греха, они так и не вернулись, полегчало каторжанам. Мужчины грелись в клоповнике, вшивом бараке, стоя у печурки, умудряясь при этом спать.

Хлеб появился через полтора месяца – и то благодаря пиратству начальника лагпункта, решившего ... ограбить обоз на Воркуту (всё-таки отвечал за присланных людей), за что его через год и расстреляли...

Построили помалу землянки. И всё это без одежды надлежащей, кое-кто, например, в бухарском халате. Без рукавиц все поголовно. Невыносимо, но всё достроили, расширили кухню, баню. Но условия оставались ужасными.

«Люди в самом прямом смысле падали, – пишет автор. – Появилась цинга, голодные поносы, а за ними пеллагра со всеми её ужасными симптомами. Ни питания, ни медицинской помощи, ни лекарств. В нашем этапе не оказалось ни одного врача. Мало кто сохранял хладнокровие или спокойствие...»

Жизнь «лагерного поголовья» нам, нынешним, не вообразить даже. Жуткая всюду грязь: «заплёванный и загаженный земляной пол». Полная темень: «два маленьких окошечка затянуты трухлявым мхом». Освещение скудное – лишь отсветы от печки.

Двухъярусные нары (никаких матрацев или сена) с насекомыми. Единственное средство от клопов – кипяток, но и от него мало толку. Клопы сыпались на тела дождём, ужасно жаля...

Без уборных, бегали в сторону, в сооружённый в спешке «хитрый домик» из лапника, в любой мороз, даже за сорок. Много у неё ещё страниц с такими подробностями, которые читаешь с содроганием.

Зимой же мимо Сивой Маски начали перегонять новые пешие этапы заключенных. Некоторые этапники прошли пешком по 1 000-2 000 км из Чибью или Нарьян-Мара. Самые кровавые годы – 1937-38, «когда на Воркуту, на знаменитый страшной памятью Кирпичный завод сгоняли людей для массовых расстрелов...в эти годы люди подвергались в тюрьмах зверским пыткам».

Одна из солагерниц тёмными вечерами просила Адду рассказывать исторические эпизоды, события, оставаясь, бывало, единственной слушательницей. Подруги шептались, надеясь на лучшее. Нина привезла из воркутинской тюрьмы песню, часто пела её автору книги. Ей и закончу этот сюжет, кровоточащее до сих пор прошлое северных широт, и сейчас полное стона людского той поры:

За Полярным кругом

в стороне глухой

чёрные, как уголь,

ночи над землёй.

За Полярным кругом,

счастья, друг мой, нет,

лютой снежной вьюгой

замело мой след.

Там, где мало солнца,

человек угрюм,

души без оконца

чёрные, как трюм.

Волчий голос ветра

не даёт уснуть.

Хоть бы луч рассвета

В эту тьму и жуть...

Песня, пишет А. Войтоловская, длинная, будто каждым зеком сочинённая, кончалась так:

Не зови, не мучай,

позабудь меня,

если будет случай,

помяни любя.

От редакторов в книге есть сноска: текст песни привели по воспоминаниям А. Боярикова, напечатаны были в журнале «Журналист» (1989, № 6), стихи принадлежат старому большевику Драновскому.

«Десантирование» по Харпу...

А мне пора из чужих тяжёлых воспоминаний возвращаться к основному своему скромному повествованию, как бы выныривать из жёсткого холодного дуновения злой бесчеловечной эпохи...

Сивая Маска, махнув крылом печали, осталась позади. Снова дорога, просторы. Вот и «моя» Сейда, мчим мимо, о ней другой рассказ в другом месте...

...Станция Харп Северное Сияние. Здесь многих, кто в Лабытнанги едет, заранее встречают, традиция такая, как по Котласу-Узлу.

Так получилось, ехали в одном вагоне с доброй знакомой нашей молодёжи, помощницей им во многом на севере, – Валентиной Седияровной Изьюровой, давнишней жительницей Лабытнанг. Она везла на каникулы внучку Нику с Печоры (сели ночью).

И сейчас мы все дружно вывалились на перрон – в объятья сына Константина. Морозец ещё сносный – минус 20 (уезжали накануне почти в оттепель), но покусывает! Скорей в нагретый тёплый Nissan X-Treil, хотим в домашний уже уют!

2. Патриотизм и ледовое чудо на площади В. Нака

У нас в этот раз не было особо времени на «культурную программу». Да ведь и многое мы уже здесь знаем, видели, вплоть до Салехарда. Ограничились походами в детский сад, где коротают время внучата Маша (постарше) и Сёма (совсем ещё малой), пока родители работают.

Бокалы подняли на два часа раньше

Очень уютные сады. Причём, учреждение одно, а группы (в зависимости от возраста, старшая и младшая) в отдельных зданьицах. Тепло, красиво оформлено всё. Прошли уже утренники. Сноха Аня записала их на видео – как весело-весело вокруг ёлки, постановка разыграна. Маша, конечно, тоже, как другие, читала стихи. В свои пять она уже учится и вокалу, с удовольствием напевает выученное. И Сёмка стишки взахлёб читает.

Вот и наш свой, семейный Новый год! На два часа раньше, чем в Котласе! Вспомнили уходящий год, слава Богу, хороший, с успехами творческими и житейскими, поездками на море (Адлер) и в Кисловодск.

И вот уже Президент Владимир Путин напутствует... На меня особое впечатление произвёл общий тон его поздравления-обращения, сдержанный, но очень человечный, тёплый.

Так держать, наш лидер! Россия уникальна, вечна и непобедима! И в ней больше патриотов, чем кусачек-собачек, современных политически ангажированных Мосек. Собака лает, караван идёт...

Вот за окном в праздничной (уже морозной, за 30!) ночи, и фейерверки: виват, 2017-й, счастья, мира, любви, благополучия всем нам, северянам и южанам, пожилым и молодым, всем на просторах Отечества!

Но всё-таки одно нечто необычное, хоть и много общаясь, соскучившись, пропустить мы не могли. Это – ледовые фигуры в центре Лабытнанг. Комплекс их.

На троне посидишь – далеко увидишь...

Есть в этом городе площадь Владимира Нака. Вот тут и появляется ежегодно ледяной городок, радующий детвору и взрослых. Приехали мы сюда тоже. На приборной доске авто чётко фиксируется температура за «бортом» спасительницы-машины – тридцать с хвостиком, самой собой, минус по Цельсию. Но смело выгружаемся – на осмотр, катание с горок, лазание внутри лабиринта...

Раздолье разнообразия! Детям горки всякие. Катайся – не хочу, полная воля. Визготня, толчея – несмотря на мороз, детей, под присмотром взрослых, много. Кто на чём катится – на «ватрушке», на штанах своих комбинезонов. Я только успеваю своих ловить в кадры, жалея, правда, 600-сотый Canon на морозе, но он всё надёжно снимает в штатном режиме.

Пока Валюша ублажает внука Семёна головокружительными (для его возраста) спусками с разных многоскатных горок (они, к слову, с удобными деревянными ступенями), мы с Машенькой тычемся между стенок ледяного лабиринта – ищем, пугаем, друг друга. Глаза ребёнка святятся восторгом, щёки разрумянились – нам «пугалки» мороза не страшны, мы же – северяне!

Бежим по всем фигурам, разглядывая их. Тут ёлочки, а ведь и зелёные – подсвечены так изнутри. Подсветка (ещё розовая, синяя, сиреневая, жёлтая...) всюду – узор-орнамент и цифры года по фасаду городского Дома культуры, на входных воротах, да всюду всякие гирлянды, в том числе на огромном конусе искусственной ели.

Вот наверху ледяного домика знакомая фигурка, конечно, Петух! На весь Ямал кукарекает о своём царствовании здесь на целый год! А на здании здешнего культурного центра – уже неоновый Петух, гордый такой, переливается всеми цветами, словно маяк-приглашение: сюда, сюда, ко мне, всех зову, всех радую! Зависли и неоновые снежинки – всё в зимне-праздничную тему!

 

Дед Мороз салютует оленьей упряжке: «Далеко беги, народ привози!»

 

Здесь шикарные оленьи повозки, вместительные, устремлённые вперёд, в бескрайнюю тундру! Садись, честной народ, покатаемся! А «замёрзли»? Тогда сюда – к чайным парам-ледышкам. Ничего в них не разольёшь, но «греют» по-другому, настраивая на ароматный напиток уже дома.

А это что за кружки-прорези? Да чтобы снять повеселей мордашку свою, на память запечатлеться. Причём в национальной одежде – «малицах». И тут же меняем объект осмотра: внук бежит к ... пушкам, «отлитым» изо льда. Вот где, наверное, и «секрет» ночных фейерверков...

А это вот точно для меня, гостя лабытнангского – трон царственный. На него и влезь-то проблема. Но зато какие ощущения, ты – Повелитель Снегов и Пространств, ты – Всемогущий (вот, ужо, придёт весна – всё и растоплю, стройте снова в декабре 17-го!) Ну-ка, дети, ваша очередь меня поснимать, жмите кнопку!

На двух входах на ледовую площадку – ворота с колоннами, тоже переливаются изнутри. Да и весь ледяной городок «огорожен» ледяной же «оградкой».

А венчают ансамбль, держат его смысловую суть, у самой-самой, в огнях, ёлки, – Дед Мороз и Снегурочка. Высоченные! Жену снимаю, такая маленькая на фоне грандиозных фигур!

Видывали мы, вживую и на фото и видео, красоты ледяные, всякие шикарные, тончайшей работы. Потому беглая оценка увиденному тут – четвёрка, с натяжкой. Немножко обыденно-«сурово», побольше бы выдумки, изящности-фантазии...

И все же – это прекрасное место для отдыха, в первую очередь, пусть и не для эстетических восторгов.

 

Сказка изо льда не всем по нраву...

... По приезду зашёл в сеть, очень хотелось узнать авторов фигур. Портал «Север-пресс» сообщал ещё в декабре, что ледяная композиция выполняется по эскизу горожанки Аллы Шимариной. Он победил в специальном конкурсе (объявили аж в мае 2016-го) «Северная сказка». А выполняли фигуры сезонного архитектурного объекта, как понял из комментария, мастера из Ижевска.

А вообще-то неожиданно наткнулся ... на проблемы с ледяными фигурами. Оказывается, в прошлый Новый год местным жителям не понравились они. Так власти заранее, с мая, «замерили» общественное мнение, учитывали предложения на сайте.

Вроде хорошо. Но удивился другому: неприятию некоторыми людьми фигур вообще. Занудное: лучше детям подарки на эти деньги раздать; администрации, что, средства не на что больше потратить...

Помилуйте, уважаемые «сомневающиеся»! Надо гордиться, радоваться, что в городе Лабытнанги есть традиция ледяных праздничных украшений, что местная власть даже советуется с народом, что как это прекрасно – сказка изо льда!

Она нужна своим, местным, она нужна таким как мы, приезжим. А вот в моём Котласе такого нет, не прижилось – и скукотища, не хватает. Так что всё познаётся в сравнении. Помню и предыдущие чудесные ледяные городки на Ямале, в Лабытнангах же, особенно в Салехарде (это вообще мировой хит!)

А вот о культуре «потребления» ледяных игрушек (ломают, рушат, вот и при нас отломили верх одной фигуры, ледяное кольцо, точнее, сдвинули-уронили, так понятно – как бы «кладка» из ледяных блоков, шов, не «приклеилось») тактично-скромно умолчу, тут нечего со своим уставом...

Хотя ведь очевидно: громят почти наверняка дети (ну, молодёжь), а это вопрос воспитания, причём, не только масштаба поселений на Оби, а общероссийского...

Спасибо за красоту и позитив, Лабытнанги!

 

3. Очарование Полярного Урала

 

Нас с Валюшей в Котласе ждали, несмотря на «каникулы» (их у нас, пенсионеров, просто нет) неотложные бытовые и творческие дела. Потому уезжали уже рано 2 января. По Москве встали в шесть утра, по здешнему уже восемь. Перекус, пора в машину!

 

Поэзия названий станций...

В ней тепло, переднее, моё справа, сиденье тоже с подогревом. Чуть-чуть намечается рассвет. Безоблачное небо с уже погасшими звёздами. Одинокий серпик луны на нём. Температура типичная ямальская – минус 37. Но безветрие, что и спасает.

Прекрасная дорога от посёлка Обской (чаще говорят Обская, это название ж.д. станции) до вокзала станции Лабытнанги (суперсовременный красавец).

Но как же тесно (автомашин прибежало – уже целый «парк», всё забито напротив входа в вокзал, уйма пассажиров уезжает с этой конечной станции!) Потому сегодня так встали, что прошли сразу на перрон. Пока чуть пережидали, подивился аккуратности и вежливости здешних водителей, как же грамотно паркуются, чтоб другим не мешать, просто загляденье.

... В обратный путь места лучше – два нижних в третьем купе плацкартного вагона. Пообнимались с Костей (увидимся уже в марте, они к нам приедут в отпуск) – и вот мы снова пассажиры...

По привычке впиваюсь в ландшафт за окнами. Сначала мелькнул храм на Обской, но не успел, не подумал, выключить вспышку – кадры отражением от стекла засветились-испортились... Сразу по Обской и дальше много снегозащитных заборов. Фотографирую в запас, хотя много таких картинок давно наснимал (пишется книга о снегоборьбе на северном ходу).

Однообразная тундровая растительность. Как нынче здесь мало снегу! Оттого пейзажи не ослепительно белые, а штриховые серые. Вот намёки на речушки. В низинах густой туман.

Вот и главное для смотрения – показались пока далёкие горные хребты, по очертаниям – словно три кита притаились, приподнялись вдали... Боже, какое наслаждение взгляду впереди – суровая горная местность...

 

Это издалека горные хребты «приглаженные, «гладкие», а вблизи-то горы вот такие «колючие»...

 

А пока «проверяю» по расписанию уже давно наизусть выученный обратный маршрут ответвления от воркутинской ветки на Лабытнанги: Харп Северное Сияние, Собь, Хорота, Елецкая, Никита, Чум, Сейда, Сивая Маска... Это всё как раз снова увижу в светлое время.

А после этих махоньких станций пойдут уже в темноте города и посёлки Коми республики: Инта и Печора, Кожва и Ираель (между ними Чикшино и Каджером), Сосногорск и Ухта, Княжпогост и Микунь, после до родного Котласа «рукой подать».

Забегая вперёд, скажу: снял, к слову, все вокзальчики, они как близнецы-братья: жёлтенькие «птенчики». Станция Собь – два струга на путях, между ними тепловоз. Мощные машины готовы бороться со снежными заносами, они здесь часты...

Кое-где вокруг – промышленные зоны: по Елецкой явно деповское хозяйство, по Хороте необыкновенно колоритные руины с трубой необычной формы (типа бутылочной). Чум – первая станция в ЯНАО, сразу за ней граница субъектов РФ.

А какие названия – песня Севера!

И какая снова мрачная история...

По Харпу справа по ходу мелькнул и паровоз-памятник, серии Э. По мнению одного их ж.д. путешественников, участок от Чума до Лабытнанг – часть громкой в сталинское время Трансполярной магистрали (стройка-501), брошенной мёртвой дороги...Теперь – вполне обустроенной по ж.д. меркам. А по левой стороне – тюремная зона, на территории – большой храм, вроде Сергия Радонежского...

Едем дальше, скорость, кстати, небольшая; характерный морозный скрип под вагонами. Деталь неприятная: состав дёргается, как бешеный, рывки-толчки. Так же было на этом участке и вперёд... Одно из двух: или профиль пути и погода морозная роль играют, или «машинисты-студенты» (это выражение не моё, а соседа по вагону, тоже раздражённого такой ездой) ведут поезда тут.

 

Радостные вопли на границе континентов

И вот один за другим неспешно разворачиваются зимние пейзажи. Около десяти утра – радость солнечная. «И новое солнце встаёт на востоке...» Светило чуть показалось в морозной дымке (успел поймать в объектив!), фото в первой части очерка – как раз это!

Но оно так и не вышло толком в ближайшие часы до ранних сумерек, всё время оставалось за горным хребтом, тянущимся и тянущимся слева по ходу.

Однако зимнее недоступное нашему взгляду солнце вовсю уже освещало вершины заснеженных гор – нежно-розовыми мазками художника-природы тронуло, восхищая такой картиной. Утро Дня, утро Года! Nova Vita!

Вот вовсю горы справа и слева, величественные пейзажи плывут перед глазами (новомодные киношные блокбастеры отдыхают...) – причудливо и грандиозно, романтично и тревожно-таинственно. То ещё сумерки, по низинам, то «вспышка» световая на вершинах (это снова холодное солнце «стреляет» светом по гривам-склонам).

А в низинах, по рекам (они долго-долго тянутся слева: от Харпа до Полярного Урала была Собь, далее сначала тундровая речка Елец, затем долго, до Абези, Уса) – туман, серость почти, притемнённость, только сверкнут посветлее ледяные «зеркала» намертво замёрзшей воды.

Тут к месту строки Игоря Северянина, написанные 110 лет тому назад:

 

И в снежных берегах стеклянное теченье

Чарующей раздолием реки...

О, если б знала ты, как эти впечатленья

Душе моей близки!

 

Примерно тут, неподалёку от станции Полярный Урал, мы вместе с соседом по купе высматриваем, приготовив аппараты, памятный знак. Его трудно увидеть на скорости из движущегося поезда, неприметный такой, малый, бывает и занесён метелями.

Но сегодня наш день! Вот он, наплывает, по левой стороне, на 98-м километре (счёт идёт с запада на восток, навстречу нам, стало быть, обратный отчёт). Успеваю, даже без серийной съёмки, сделать три кадра!

Виват! Какая удача, какая память под стук колёс: «перевал» двух частей света, граница Европы и Азии (единого материка – Евразии, самого большого на планете, омываемого четырьмя океанами).

Какое же острое впечатление – увидеть-прочувствовать масштаб Земли-Матушки... Гордость распирает!

 

Такой вот скромный указатель границ частей света Евразии...

 

А сосед уже деловито подсказывает: «Вон, вершины горные, их прозвали – Голова Мартышки!» Ну, похоже... А с моей стороны свои «лица», тут профиль мне мерещится – Головой Ненца!

 

Солнце – только горным вершинам...

Обращают на себя внимание и снежные «дюны», повсеместно наблюдаю их, еле успевая схватить рисунок. Это уже художник-ветер буйствует, выводит свои узоры-рельефы, выветривает на снегу бороздки-картинки. Красивы струйки позёмки-метелицы, но взгляд не успевает «сфокусироваться», чтобы рассмотреть-запомнить.

Кажется, что и разглядишь-то в проплывающем однообразии картин? Ан нет, однообразие – если только в общей картине. А в деталях – полное разнообразие. Жаль, не выйти, не всмотреться. Это как в океанариуме: ты не волен влиять на картину за стеклом, она меняется рыбинами разных типов и размеров сама по себе, от движения в своей, водной стихии.

Снова смотрю выше, по верхам меняющихся очертаниями холодных и неприветливых гор. «Протуберанцы» солнца лишь, они пылают, но беспомощно солнышко ещё заглянуть нам в глаза, день-то прибыл на «воробьиный скок». Свет и тени на горах – скупо играют контрастами, но всё равно: рай глазу! Нужен «новый, северный Волошин», чтобы изобразить-схватить эти переходы-переливы чёрно-белые.

А вот редкое человеческое присутствие: по долине замёршей реки, далековато внизу в стороне, потому кажется тихоходным муравьём, – движется «Буран» с включённой фарой. Наверное, промысловик. Кстати, сегодня не видно куропаток, обычно их много, малоснежье для них явное...

И уже дальше, после станции Елецкая, на переезде перед красным, тоже «Буран», да с прицепом – люди пережидают наш поезд. Вообще, этой снегоходной техники – очень много на здешних широтах, любимый вид транспорта – потому что единственный моторный, подходящий преодолевать снеговые пути-бездорожья.

Сумерки, очень ранние, берут постепенно округу в плен. Горы отступают вдаль, всё плавней их линии-«графики», внедряется в глаза снова серая плоскость, перемежаемая изредка куртинами худосочных, но красивых в своей стойкости ёлок. Пики чёрных деревьев на фоне увядающих небесных красок... Словно часовые этих суровых мест...

Не пожив для наших глаз, обессиленное солнышко, просигналив скромной зарёй, тихо ушло на покой: «На западе новое солнце садится...» И в быстро наступившей темноте уже только лунная подковка властвует на небе, сегодня таком безоблачном. Под серпиком – ярчайшая звезда. Парность редкая...

Я в полном поэтическом «трансе»: уму непостижимо: там, выше, дальше к морю и океану – Страна Белого Безмолвия, необозримая, северная макушка «глобуса»...

Созерцания закончились... Но мысли бегут, воскрешая читанное о Полярном Урале (в редком издании 1975 года: «Север», одна из книг серии «Библиотека туриста», в ней помимо маршрутов – географические сведения)...

 

Географической областью, Полярным Уралом, принято считать отрезок Урала от истоков реки Хулги на юге (ниже этого: Приполярный Урал (включая город Печору) и Северный Урал) до горы Константинов Камень на севере. Площадь горной части этого района – 25 тыс. кв. км.

Здесь суровый климат. Часты снежные бураны (в прошлый приезд как раз выезжали в такой: буйный ветрюга, ни зги не видно...) Полярный Урал изрезан густой сетью бурных порожистых рек, несущих свои воды на запад – в Печору (верховья упомянутой Усы), на север – в Байдарацкую губу (Кара), и на восток – в Обь (Сыня, Собь...)

Вечная мерзлота здесь тут залегает не очень глубоко (мало болот). Зато великое множество озёр – сложив справочную цифру по горам, склонам и равнинам, получил больше шести тысяч! Существуют и разного типа ледники – от присклоновых и висячих до каровых и карово-долинных, их всего 90 (ледяные колодцы и гроты, трещины и конечные морены).

Что характерно для рельефа Полярного Урала? Он делится на северную и южную части. Первая, от Константинова Камня до долины реки Собь (где и проходят две ж.д. ветки – на Воркуту и Лабытнанги, разделяются пути после станции Чум, на 2206 километре от столицы страны) – сложная система коротких хребтов и массивов северного или северо-восточного направления, разделённых продольными и поперечными долинами рек. Это и придёт живописность всей местности.

Горы высотой? По карте нашёл такие, они явно мне и видны были. Слева по ходу поезда, г. Чёрная (после Харпа) – 1 022 м, г. Пайер (в отдалении ст. Елецкая) – 1 499, г. Хордъюс (напротив Сивой Маски) – 1 178 м. А справа высокой помечена г. Пендирмапэ (ст. Полярный Урал) – 1 221.

Наконец, самая общая пространственная характеристика: на западе и востоке все эти суровые и безлюдно царствующие горы примыкают к таёжным и тундровым пространствам Русской равнины и Западно-Сибирской низменности...

 

 

Эпилог

 

Быстро промелькнуло короткое путешествие на Северный Полярный круг... Но впечатления снова – яркие, сильные, надолго. Множество фото теперь напоминают обо всём увиденным. Красив и неповторим Север!

Если верить ж.д. справке (думаю, вполне надёжна) – от Москвы до Лабытнанг 2 406 км. Котлас «приткнулся» на 1 091-м. Наш бросок туда и обратно – более двух с половиной тысяч километриков, а ведь не хило...

И проехали мы с супругой по территориям трёх субъектов Федерации: Архангельская и Тюменская области, Коми Республика. Несколько городов, масса посёлков и мелких не населённых даже пунктов, а станций, они больше технического назначения.

Но везде живут и работают люди. Честь и хвала им.

И вот ведь. От мороза вернулись к морозу! Когда пишу эти строки, в Котласе – 40°, ночью обещано 45°! И только сегодня, когда завершаю рассказ, чуть потеплело.

Хочется ли снова туда, к Салехарду? Ещё как. Но надо уже скататься летом, увидеть совсем другие картины...

 

 

4-9 января 2017 года

 

 

---

 

Вернуться на главную страницу сайта

Вернуться на главную страницу "Двинского Летописца"

 

---

 

© Идея и дизайн сайта - Барсуков Анатолий

При использовании материалов ссылка на сайт "Шипицыно" и авторов работ  обязательна