Об архимандрите Модесте и его жизненном пути удалось много узнать не столько от его соратников, родных и знакомых, но больше всего из письменных источников, так как он оставил много своих личных записей, дневников, фотографий, документов, отражающих различные события в его жизни. Кажется, они лежат и ждут своего часа, ведь не зря же он писал и собирал их!

Из этого огромного материала пока будет освещена только часть, касающаяся биографии, краткого пребывания в Котласе и шестилетнего пастырского служения на Туровце.

В одной из священных книг написано: «…Святые угодники Божии, подвижники подвергались великим оскорблениям, терпели притеснения, трудности, но их души не загорались местью или желанием уничтожить тех, кто их оскорбил. У них возникала глубокая скорбь, сожаление и желание помочь этим людям освободиться от греховного падения…». Это напрямую относится и к отцу Модесту. Судьба его была очень трудная, и, знакомясь с его жизненным путем, нам есть чему поучиться, над чем задуматься, что-то переоценить в своей жизни, что-то изменить в лучшую сторону.

«Если верим в Бога, а ничего нет –

мы ничего не теряем.

Если не верим, а есть –

 мы все потеряем».

В жизни батюшки Модеста, в мире он – Андрей Александрович Мелентьев, испытания начались с раннего детства. Родился он 11 июня 1915 года в д.Степшинская Викторовской волости Великоустюжского уезда. Вот что пишет он в своих дневниковых записях о тех годах: «С юных лет я имел необыкновенное желание к монашеству и священному чину: устраивал в лесу келику (тайное место) и там, поставив иконы, молился, как умел и представлял себя священником. Одевался в какую-либо хламиду в виде ризы. Повесив кусок рельсы на ветку дерева, звонил железным молотком «ко службе». За сиё увлечение терпел немало от родителей оскорблений.

В 1923 году я был отдан учиться грамоте. Полторы зимы учился, преуспел в познаниях учения удивительно скоро, одновременно учился дома славянскому языку по псалтырю и молитвам от своей матери. Волосы не давал стричь и во время учения носил одежду длинную. Когда наступали праздничные дни, то вставал рано и уходил ко службе в церковь, которая находилась в 3 верстах от нашей деревни. Летом босыми ногами, зимой в лаптях. Там, вставши на одно место, до конца служил внимательно».

Тут  позвольте сделать небольшое отступление. Как говорит сестра отца Модеста Анастасия Александровна, Андрея очень любил священник той церкви батюшка Николай (Чистяков). Бывало, идет отец Николай рано утром на службу, а Андрюша уже сидит на ступеньках храма, дожидается. Батюшка ему: «Ну что, Андрюша, пойдем послужим». А тот рад радехонек, что с ним так ласково обращаются.

Читаем дальше дневниковые записи: «…с тех лет начал я припевать на клиросе и прислуживать в алтаре. А придя домой, проводил службу как умел, по-своему. Питался очень скудно, по бедности родителей ходил с ними по дворам за милостыней. Босыми ногами и весной, и летом.

Научившись читать, стал брать книжки из церковной библиотеки. Однажды подарил мне отец Николай книжку про жизнь преподобного Сергия Радонежского. Это повлекло мою душу еще к большему уединению и монашеству. Я просиживал целые ночи за книгами, севши за стол со светом лампады. Читал, а потом, помолившись, ложился тут же на лавку за стол спать, положа под голову кошель с книгами.

В 25-м году 10 лет от роду начал я плакать и проситься у родителей отпустить меня в монастырь. Отец увез меня в Лальск в монастырь и оставил там на житьё. С какой радостью посещал я каждый день монастырскую службу! Чего душа моя искала, то и получила. Начали меня учить пению на клиросе и чтению. С каким страхом и каким чувством упоения было это чтение и пение! И я преуспел в этом деле по мере жития в монастыре. Видимо, Господу Богу было угодно сиё моё учение, Он, Всеблагий, и подавал познание.

В 28-м году монастырь закрыли, перевели меня в собор Лальска для услужения в алтаре. На службу одевал стихарь, читал часы, деяния Апостолов, подавал кадило.

В 29-м году благочинный отец Александр Попов послал меня исполнять должность псаломщика в село Тимонино (Зелениха) около станции Луза за рекой. Поселился я там на квартире у глухой старушки Марфы. Всё свободное время посвящали мы с нею молитве и чтению псалтыря. Эта богомудрая старушка – простая, неграмотная – так уразумела путь Господень, что спала в ночи 4 часа, остальное время молилась по четкам, как была научена мною. Постилась, перво до обеда вместе со мною, а потом опередила меня и стала кушать один раз в день, в 6 часов вечера, а днем работала. Летом – в поле и на своём огороде, а зимой трепала лен и ткала разные ткани…».

Прервем опять рассказ. Если вы обратили внимание, Андрею было только 14 лет [8].

Господь подвергал будущего монаха испытаниям по мере его духовного роста. А в 1932-м году 17-летнему Андрею Бог уготовал первое серьезное испытание духа. Вот как он сам об этом пишет: «…случилось искушение у кого-то, а именно наговор на меня. Пришел милиционер и арестовал меня и увел на станцию Луза, к начальству. А те увезли в Котлас и много пугали и допрашивали и посадили в холодный барак. Просидел там 5 суток, голодом морили, а потом снова были допросы и страх. Ничего не добившись, отпустили ночевать  на волю, пошел я в ближайшую деревню. Стучался во многие дома, но никто не пустил. Побродил по деревне и залез под крыльцо одного дома и немного задремал. Была весна ранняя, половодье. Шел снег и дождь, и ветер был невыносимо холодный. За всё время пребывания в Котласе сотрясало меня как в лихорадке, а кормить никто и не думал. Наконец отпустили меня домой. Пошел пешком по железной дороге, в больших сапогах, купленных у выселенцев за 30 рублей. Силы оставили совсем в пути. Зашел в железнодорожную будку, старушка дала маленький кусок хлеба, посолила его и дала две картошки. Съевши сию пищу, пошел дальше. О, Боже мой, как пошагали мои ноги, чудно весь ожил, и вспомнил слово псалма – хлеб сердце человека укрепит. Шел дальше, и вот застигла меня ночь, подошел к одной караульной будке, забрался на сеновал осторожно, и, зарывшись в солому, прилег немного отдохнуть. А голодному не спится, встал и пошел далее. Во все время пути много излилось молений ко Господу Богу и Пречистой Богоматери и святым угодникам.

Пришедши домой к родителям, нашел их в больших слезах по мне, и целый тот год не поступал никуда на место.

Потом снова стал странствовать по церквям и благодетелям».

28 сентября 1937 года он был арестован по обвинению в контрреволюционной агитации, так как после закрытия собора собирал подписи граждан для открытия храма, как свидетельствует запись в книге о репрессированных [13].

Репрессия. Слово короткое, неизвестное для многих, но очень страшное. Что это такое, описывает в своем дневнике отец Модест:

«В ночь на 28 сентября Господь послал испытания мне и прочему духовенству. Нас арестовали, причины – до сих пор мне не известны. И посадили нас в нежилой холодный соседний собор. Просидели мы в нем до Покрова, а на Покрову ночь увезли ночью в Котлас и посадили в баржу парохода  и отправили в Устюг. Сидели мы в барже и пели всенощную. Вспоминали церковную сладость службы Божией и всё благолепие церковное и проливали обильные слезы. Прибыли мы в Устюг, сразу в баню, обыскали нас там всех, постригли, и отведены были мы в бывший Михайлово-Архангельский монастырь и заключены в камеру №8. Пробыли мы там до  11 ноября. Всё было отобрано от нас: и крестики, и пояса, и четки. Скорбь была великая без всего этого орудия духовного. При отправке в Котлас 11 ноября я вытребовал свой крестик нательный деревянный, осьмиконечный с серебряным распятием, в два вершка длины. Не могу изъяснить, как обрадовался возвращению креста, лобызал его с великими слезами и воздыханиями. И уже путь до Котласа пешком не был страшен. 70 верст шли мы пешим порядком, не разрешалось ночевать в пути, не евши. Дошли мы до Красавинской фабрики 25 верст, впустили нас 150 человек в один дом. Жара, духота невыносимая, нестерпимая жажда палила всю внутренность. Я все время находился со старичком священником из Папулово – протоиереем Павлом Тюрниным. Принесли нам кипятка два ведра, я перво-наперво напоил отца Павла, а уж самому – сколько осталось. Пробыли мы тут два часа и ночью пошли далее по голой замерзшей земле. Измучились безмерно, шли поддерживая друг друга с отцом Павлом. А если отпустимся невзначай, то оба падали.

Пришедши в Котлас, Господь послал нам милость: 12 человек духовенства поместили отдельно от прочих, в камере. Ноги нисколько не двигались, я не мог даже положить их на койку. Отдохнувши тут 3 ночи, начали нас погружать в вагоны и отправлять на мурманскую дорогу. С 15 ноября ехали мы в дороге до 30 ноября. Привезли нас в Карелию, в лес. Там высадили, были для нас раскинуты брезентовые палатки для жилья. Холод, голод были невыносимы. Начали ходить в лес на работу под большой охраной, как великие преступники. Начали наши люди уходить в больших количествах на тот свет. Много горя и кручины пережил я за эти 8 лет заключения. А сколько  слез пролито о святой матери церкви, о святых её таинствах! Так не исповеданы и не причащены жили годами – не было меры горю и слезам об этом. Возили нас по разным местам для работы, исполняли самые трудные работы, сил не хватало выполнять нормы, а поэтому и питание убавлялось. Мы сильно истощались, от дьявола плоти приходилось испытывать искушения, но единая вера, надежда и любовь хранила от всего этого и не давала побороть наши души унынию и отчаянию. Только молитва и утешала, и подкрепляла душевные и телесные силы. И её, святую молитву, не оставлял никогда и тайно и явно в бараке и на работе молился. И на волю Господню во всем полагался. И вот после многих скорбей и соблазнов, горя и нужды, обид и унижений, Господь судил мне выйти на свободу.

Фото 1. Справка об освобождении

Потом пошел я к своим родным, в деревню, к папе и маме, к брату и сестрам. Там все рыдали много и благодарили Всевышнего за его милость к нам грешным» [8].

Забегая вперед, можно сообщить, что приказ о реабилитации Мелентьева Андрея Александровича вышел только 28 июля 1989 года [13].

Пожив немного в деревне у родителей, Андрей возвратился в Лальск, снова стал служить в соборе. Вскоре ему был присвоен первый святой чин дьякона. В декабре 1947 года он принял постриг и был наречен в монашестве именем Модест [8].

Дав согласие на приглашение служить в Архангельской епархии, был рукоположен во священника Селянского молитвенного дома на Виледи, где прослужил два года, затем шесть лет был настоятелем Богоявленской церкви того же Вилегодского района [2].

7 февраля 1956 года указом № 134 епископа Архангельского и Холмогорского Феодосия иеромонах Модест был назначен настоятелем Св. Богоявленской церкви села Туровец Котласского района [2].

На этом периоде жизни, изучив имеющиеся документы и личные записи, а также рассказы очевидцев, остановимся поподробнее.

Но вначале кратко ознакомимся с самим Туровцом.

В 30 километрах от города Котласа, на территории Котласского района Архангельской области, среди прекрасного бора есть дивный уголок земли русской, почти не тронутый цивилизацией – Туровец. Красота этого святого места очаровывает с первого взгляда, душа во всем ощущает Божию благодать (Фото № 2).

Святость этого места определяется не только явлением здесь образа Божией Матери Одигитрии, но и чудесами защиты от нападавших племен черемисов еще во времена Иоанна Грозного, а также множеством чудес исцелений, о чем свидетельствует «Сказание об иконе Богоматери на Туровецком погосте», охватывающем период с 1532 по 1688 годы.

Хотя  многое  изменилось    с  тех   пор,   прошло  не   одно  столетие,  но Богородица не забывает это место, показывая различными знаками и исцелениями души и тела.

Фото 2.  Храмовый комплекс Туровца, 2006 год

Людская молва из поколение в поколение передает, что еще XVI веке здесь было явление Божией Матери Одигитрии крестьянину. Шла она с востока, перешла эту речку, освятив тем самым воду в ней. Несмотря на то, что речка лесная, холодная, люди умываются, кто хочет, раздеваются и купаются при любой погоде, в любое время года, в том числе и в Крещение 19 января, никогда не простывают. Многие получают исцеление по вере своей от различных заболеваний [3].

Далее, согласно преданию, Богородица поднялась на угор. Однако, подъем очень крутой и глинистый, поэтому, для удобства старых и больных людей сейчас здесь сделана лестница с перилами.

По преданию, поднявшись на крутой угор, Божия Матерь отдохнула. На этом месте люди тоже присаживаются. Некоторые берут щепотку землицы, камушки, кто на память, а кто для исцеления. Рядом установлен Поклонный крест.

Затем Богородица поднялась еще выше, на лесной холм, обошла его, оставив свой образ на дереве [3].

В «Сказании об иконе Богоматери на Туровецком погосте» говорится: «Во времена и лета Великаго князя Иоанна Васильевича Московскаго и всея Руси, в лето 7040 (1532), егда были на Двине неверные люди казанские, именуемые черемиса, и по указу Великаго князя и по приказу Устюга Великаго Тиуна, на том Туровецком погосте, на крутой прекрасной горе построен был городок деревянной, рубленой, в середине же поставлен был однодневно храм во имя Богоявления Господня. Стены и башни построены были на уготовление брани от безбожных» [1]. Такое время пришло. В повествовании говорится, что произошло первое чудо: защищение Туровецкого погоста от племён черемисов, приходивших из Казани. Они в заливе реки Двины стояли и хотели разорить место святое.

«Тогда православный народ стал слезно молиться Пресвятой Богородице и, взяв чудотворную икону «Одигитрии», в надежде на ее помощь и заступничество поднял ее на стену «городка». Множество стрел обрушились на стены и икону. Одна стрела попала в бровь правого глаза чудотворного  образа, и произошло чудо: из глаза сухого дерева образа Пресвятой Богоматери выкатилась слеза. И новое чудо: сразу же все нападавшие были ослеплены за необычайное свое дерзновение. Началось у них смятение, каждый стал искать себе «вождя». Когда пришли в себя, испытав христианское чудо, стали просить прощения, обещали впредь не нападать на чудотворное место.

При получении прощения Божией Матерью они быстро отступили от Туровца. Когда вернулись к себе на родину, написали икону Пресвятой Богородицы Одигитрии и прислали ее из Казани на Туровец «в дар чюдотворному образу и во свидетельство истинно бывшаго чюдесе в память христианскому народу» [1].

В связи  с  пожарами храмы   неоднократно   сгорали, но строились вновь [1].  Некоторые  храмы  были  разобраны  из-за ветхости. Так был разобран первый храм Богоявления, простоявший около 200 лет. В дальнейшем на  этом месте стали строить часовни [11]. Во время служения на Туровце отца Модеста часовня была скромной, темной, без потолка, росписей. На полках стояли иконы и чаши для монет. В 1970 году по требованию советских властей она была разрушена.

Спустя 26 лет в 1996 году было начато строительство новой часовни.

Любой верующий может зайти в часовенку, помолиться, побыть наедине с собой и Господом, так как двери ее всегда открыты для прихожан.Около часовни совершаются праздничные молебны. Особенно торжественно проходит молебен в храмовый праздник 10 августа.

Верующие набирают из родника воду, и многие получают исцеление или облегчение  болезней.

Начало службы на Туровце отца Модеста не было радостным: на это место претендовал другой священник, несколько лет назад служивший там отец Григорий (Лопатин). Некоторые члены Приходского собрания (так называемой «двадцатки»), которые привыкли, и которым нравился отец Григорий, были против нового неизвестного священника, встретили отца Модеста «в штыки», даже написали петицию в Патриархию. Однако, духовное начальство не удовлетворило их просьбу, оставило свое решение о назначении настоятелем Богоявленской церкви иеромонаха Модеста.

Отец Григорий стал исполнять обязанности псаломщика. Особо поддерживающие его сотрудницы Е.М.Кислякова и Т.Г.Веретенникова, - «виновницы смуты», как их назвал отец Модест, смещенные Приходским собранием со своих должностей, образовали «оппозицию», всячески подрывали деятельность отца Модеста, мешали выполнять обязанности, отрицательно настраивали людей. Тогда им было предложено покинуть Туровец. Вместе с ними уехал и желаемый многими отец Григорий. Все это оставило очень неприятный осадок на душе отца Модеста, он глубоко переживал, так как Т.Г.Веретенниковой были распущены слухи о том, что он выгнал отца Григория [2].

Нелегко давалась служба отцу Модесту в части налаживания требуемого всеми церковными правилами порядка, так как служившие понемногу перед ним священники отец Илья и отец Виктор не успели навести должный порядок после руководства недостаточно требовательного отца Григория (Лопатина).

В своем рапорте архиепископу Архангельскому и Холмогорскому Никандру по этому поводу отец Модест писал: «…от всех этих горьких корней, глубоко заросших, я ныне объемлю горькие и плоды. Насколько хорошо и благодатно это место, настолько враг и действует против… Я принес им мир, трезвость, все духовное и святое, а они на меня с мечом. Сколько я получил здесь огорчений и клеветы, тайно раздуваемой против меня! Очень тяжело жить и терпеть, и добра не видится впереди…» [2].

Страсти по отцу Григорию после его отъезда потихоньку утихали, люди стали привыкать к отцу Модесту. Если в начале служения в течение почти трех месяцев «бойкота» он сам пек просфоры, открывал храм, звонил в колокола, зажигал лампады, то появились помощники из старого коллектива, а также приехали новые.

Фото 3. Монахини и помощницы отца Модеста у храма Богоявления

Фото 4.  Игумен Модест с помощниками и прихожанами

Жизнь продолжалась, и отец Модест не отступая со своего пути, продолжал нести свою нелегкую пастырскую службу на Туровце, но уже вместе с помощниками, приучая их к ответственности.

Послушница Галина Трофимовна Седелкова вспоминает: «Я была молодая, всего восемнадцать лет. Мы дежурили по ночам и каждый час «отбивали» время. По молодости спать очень хочется, особенно под утро. Прозеваю порой «отбить», утром отцу Модесту доложат, а от него достанется, строгий был» [7].

В результате, несмотря ни на что, порядок батюшка навел. Об этом говорят строки из письма от 04.12.1957 года за 122 подписями граждан общины верующих, адресованному архиепископу Никандру.  «…со времени настоятельства иеромонаха отца Модеста при нашем храме многое изменилось к лучшему, во-первых, самое главное, чем жива христианская душа – это внятная уставная истовость Богослужения проповеди слова Божия каждую службу…чистота и полное благолепие храма Божия и по хозяйственной части везде строгая дисциплина и расчетливость. Всегда мы видим его трезвого и во своем чину, не делается ни малейших поблажек членам церковного совета, как это было раньше. В прошедшие годы приходная сумма почти всегда была в норме 58 тысяч в год. За время служения отца Модеста при нашем храме повысилась доходность в 1956 году на 20 тысяч рублей, а в 1957 году на 40 тысяч и более. Но несмотря на все это лучшее в приходской жизни отца Модеста… отдельные личности ведут подрывную деятельность против отца Модеста и занимаются грязной пропагандой против его справедливой и безупречной жизни. Он достоин высшей награды за его труды (чего мы ждем от Вашей милости ему), а не порицания и опорочения…».

Поддерживали отца Модеста родные и друзья. Некоторое время жила на Туровце мама, Серафима Яковлевна, приехжала в гости сестра, Анастасия Александровна, племянницы, священник из Грузии отец Виссарион (Фото № 5), другие священники с паствой[4].

Фото 5.  Отец Виссарион и отец Модест в деревянном храме

Друзья постоянно поздравляли с праздниками, поддерживали морально. Архангельский священник протоиерей Николай (Вотчинский) писал: «…не взирай, дорогой мой, на все житейские бури, на то она и буря, чтобы пронестись мимо. Своя совесть дороже…»[2].

Указом архимандрита Никандра от 24 апреля 1958 года отец Модест был переведен на службу в село Айкино Коми АССР. Батюшка сдал все дела и имущество Приходскому совету и поехал к месту назначения. Однако в Котласе его догнала телеграмма, повелевающая служить на Туровце до Радоницы, а позже последовала телеграмма с приказом продолжить службу до особого распоряжения (которое поступило через четыре с половиной года).

ФИНАНСОВО-ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, ГОНЕНИЯ.

Вся эта история неблагоприятно сказалась на слабом после ссылки здоровье отца Модеста. Он заболел, как он пишет, «сердцем и нервами» и послал рапорт архимандриту Никандру 28 января 1959 года с просьбой отпустить его из Архангельской епархии, чтобы вернуться на свою родину в Кировскую епархию и ухаживать за престарелой матерью. Ему шли письма с приглашениями служить в различных храмах Кировской области: города Советска, села Мутошкино, села Великорецкого, села Злобино, села Ямского Котласского района [2].

Но разрешение на перевод не поступало, и отец Модест продолжал служить на Туровце. Народ любил это место и, невзирая на запреты, особенно в большие летние праздники (Троицы, Туровецкой Конной, Явления Божией Матери Одигитрии) собирался из окрестных мест в большом количестве.

Ежегодно в местный праздник Конной, всегда, взяв икону Божией Матери, шли крестным ходом на место, где была обнаружена чудотворная икона, то есть к часовне [11].

Водосвятный молебен служили у деревянного храма [3].

Лев Николаевич Зиновьев рассказал, что о всех крестившихся и венчавшихся в храме требовали докладывать. Будучи водителем, он в пятидесятые годы часто возил на Туровец секретаря парткома запани поселка Шипицино, организовывавшего «облавы» на своих работников, особенно коммунистов, которые в церковные праздники посещали храм [5].

Кроме проведения служб, церковных обрядов крещения, венчания, отпевания, выполнение которых не приветствовалось, отец Модест, как настоятель, был ответственным и за всю финансово-хозяйственную деятельность храма.

Согласно письму финансового отдела Котласского Райсовета депутатов б/н от 21 января 1959 года, всем работникам храма, получающим заработную плату, необходимо было ежегодно сдавать заполненные декларации о доходах в установленный срок. Ответственным являлся настоятель. Вовремя надо было платить и налоги (в документах имеется квитанция об оплате отцом Модестом налога на холостяков. Такими налогами, видимо, облагались и другие служители храма).

Отчетность перед епархией, служебная переписка занимала немало времени. Отпуска священнику предоставлялись следующим образом: сначала он должен был написать прошение о предоставлении отпуска, затем получить разрешение епископа и получить из канцелярии номерной отпускной билет. Такой отпускной билет за  № 260 от 20 апреля 1959 года, выданный отцу Модесту, имеется. там, кроме срока и причины отпуска, указывается, что «иеромонах Модест под судом и следствием не состоит и в священослужении не запрещен, о чем Архангельский Епархиальный Совет своим подписом и приложением печати удостоверяет» [2].

Фото № 6. Отпускной билет 1959 год

Среди документов есть распоряжение Канцелярии архиепископа Никандара за № 304 от 30 марта 1961 года, предписывающее настоятелям церквей проверить электрические сети внутри и снаружи храма, перезарядить огнетушители, проверить крепость паникадил (больших светильников в храмах) и доложить немедленно. Кроме проверки отцу Модесту, по-видимому, пришлось устранять и выявленные недостатки.

Храм находится в лесу, своего транспорта нет. Отец Модест обратился с просьбой к уполномоченному Совету по делам русской православной церкви при Совмине СССР по Архангельской области разрешить купить лошадь. Ответ был таков: «Покупку лошади разрешить не могу, так как сенокосных участков Вам не выделят и нечем будет ее кормить»[2].

Председатель райисполкома И.И.Чипсанов был особенно зол на церковь, гонял всех, запрещал ходить, поддерживать, запрещал давать муку для просфор. Приходилось всячески доставать, привозить. Однажды, когда скрытно везли муку в почтовой машине, ее заставили открыть и выгрузили муку прямо в лесу. Пришлось потом  перевозить ее на тележке» [3].

Послушница Глафира Николаевна Шарина рассказывала, что однажды на Туровец приехал председатель местного колхоза и стал требовать ключи от храма, сказав, что ему его передали, и он сделает там склад. Ключи ему не дали, а наутро она вместе с псаломщиком поехала в Москву, в Министерство по делам религии. «Приняли нас вежливо, я тому чиновнику всю ситуацию объяснила, Он куда-то сходил, принес бумаги и сказал, что есть закон, что у каждого священника должен быть только один храм, а у нас там два. Поэтому, один можно бы и передать, только не таким способом, как ваш председатель хотел бы сделать. Поезжайте домой, разберемся. Так, на какое-то время храм мы отстояли, не дали осквернить» [9].

Инокиня Евгения рассказывала, что после празднования Успения Божией Матери в августе, отслуженного отцом Модестом в 1960 году, от райисполкома поступило указание закрыть одну церковь. Так как деревянная летняя церковь требовала большого ремонта, решили служить в каменной церкви. В деревянную церковь был разрешен только вход вниз в кладовую. Поэтому монахини, жившие при церкви, хранили ключи, прятали их, не отдавали никому [3].

Большое село Туровец, ранее жившее бурной жизнью (были даже свои: школа, магазин, колхозная пасека) постепенно пришло в упадок. Многие жители подались в близлежащие города и поселки. Около храма в 1960-х годах оставалось всего несколько жилых домов, а к 1980-му году их уже не было совсем.

Монахини жили впроголодь, питаясь в основном дарами леса. Прихожан было мало, так как ходить в церковь фактически запретили. Народ жил бедно, поделиться нечем, поэтому были рады любому сухарику. Батюшкам местные жители носили молоко, а порой они сами ходили за ним в близлежащую деревню Носыриха (Красная Гора), а то и просто чайку попить.

Строгий и очень ответственный в церковных делах отец Модест был очень мягким, чутким человеком. Пройдя суровую школу жизни с арестами, репрессиями, он научился ценить каждый день на свободе. Был он и добрым, отзывчивым. В его документах находятся две расписки прихожан, бравших лично у него в долг деньги по 300 рублей[2].

На Туровце отец Модест оставил свой след: при нем были обновлены хозяйственные церковные постройки (дом для прихожан и дом для священника), причем в основном за счет недорого купленного дома Заборских из деревни Белые и пожертвованного имущества богатого жителя деревни Новинки Прокопия Федоровича Гундорова (дом, сараи), поскольку на храмовые нужды материалов не было [3].

Прихожане полюбили батюшку, благодарностью  отвечали на его любовь, заботу о них. Вот и пример: храм находится далеко в лесу. Люди собирались отовсюду, в основном пешком, на попутном транспорте (лошадях, машинах).

Конечно, прихожане уставали, а впереди еще обратная дорога. Учитывая все это, заботливый батюшка за церковной оградой построил длинные столы со скамейками. Службы проходили долго, по всем правилам, заканчивались к обеду. После службы на столы ставили большие кипящие самовары, сразу три. Прихожане садились, доставали свои узелки с едой, пили чай, отдыхали, и, довольные, расходились по домам. 

Раньше было принято в церковные праздники (особенно в Рождество и Пасху) обходить дома прихожан, живущих недалеко от храма «со славой». Для этого сначала необходимо было получить разрешение уполномоченного (Фото № 7).

Фото № 7. Разрешение ходить «со славой»

Процедуру «славы» я опишу по своим детским воспоминаниям у бабушки в деревне Новинки. Батюшку ждали, готовились. Весть о том, что батюшка пришел в деревню, мгновенно разлеталась по домам. Дети сидели дома смирно. Батюшку встречали хлебом-солью. Он и пришедшие с ним монахини пели «Христос Воскресе», благословляли всех живущих в доме. Хозяйки, стесняясь, давали монахиням с собой скромное угощение: кто яички, кто пирожки, а кто и просто черный хлеб (ярушник). На сохранившейся фотографии тех лет (Фото № 8) отец Модест с жителями деревни Новинки. Посмотрите, с какой гордостью и радостью стоят рядом с батюшкой эти простые люди, взрослые и дети. Чувствуется, что у них праздник в душе.

Фото 8.  Игумен Модест с жителями деревни Новинки, 1959 год

По долгу службы отцу Модесту приходилось часто встречаться со своим непосредственным начальником – благочинным церквей второго округа протоиереем Николаем (Пулькиным), находящимся в Котласе. В архиве сохранилось две фотографии: на теплоходе по Северной Двине и священники рядом. Кто у кого в гостях – неизвестно.

Фото 9.  Благочинный протоиерей Николай (Пулькин) и отец Модест

Фото 10.   На теплоходе по Северной  Двине

Был он и в Сольвычегодске:

Фото № 11. Встреча со священнослужителями в Сольвычегодске, 1958 год

Оценку тому, как служил отец Модест, вернее, как проводил службы в храме, можно дать, прочитав письмо батюшке от ленинградки Анны Васильевны, часть которого стоит процитировать здесь: "Туровецкий Храм Божий я посещаю очень давно, но такого благолепия и такой дивной службы, прославляющих Чудотворный образ Богоматери, я не встречала раньше, а вижу только при Вас. Многие из верующих были в Туровецком Храме первый раз и со слезами умиления вспоминают незабываемые вечернюю и утреннюю службы в эти дни... " (письмо от 31 июля 1957 года).

Внучка отца Павлина (Курилова) Валентина Андреевна вспоминает слова отца Модеста, сказанные на проповедях в Туровецком храме прихожанам: «Если мы верим в Бога, а ничего нет – мы ничего не теряем, если не верим, а есть – мы все потеряем». Задумайтесь, пожалуйста, нал этими словами, насколько они мудры!!! [6]

Архангельский священник протоиерей Николай в своем письме отцу Модесту 03.03.1958 года пишет: «Наш благостнейший Владыка тебя всегда и везде ставит как образец пастыря, послушника…и искренне преданного делателя святой церкви. Всякая забота о своем здоровье, удобствах, выгодах житейских, я знаю, что тебе чужда, и пребывай, друг мой любимый – в этом настроении, а Господь неисповедимыми своими путями приведет тебя туда, где ты должен быть….».

Действительно, пути Господни неисповедимы. 2 сентября 1961 года отца Модеста постигло большое горе – умерла мама Серафима Яковлевна. Батюшка очень сокрушался о том, что не исполнилась его мечта – дать покой матери, осчастливить последние годы ее жизни. Последние просьбы о его переводе в Кировскую епархию так и не были удовлетворены.

Через год, в сентябре 1962 года поступило указание о переводе отца Модеста настоятелем в Св.Сергиевский молитвенный дом в селе Ширша Архангельской области. Это было неожиданным известием для туровецких прихожан. 16 сентября 1962 года состоялось собрание Приходского совета («двадцатки»), на котором было решено послать делегацию в составе трех человек в Архангельск, просить о возвращении отца Модеста. До выяснения вопроса решили передачу инвентаря не производить и вновь назначенного священника отца Варнаву (Улитина) до службы не допускать [2].

Получилось, что на первом собрании на Туровце отца Модеста не хотели допускать (хотели отца Григория), на последнем - не хотели отпускать, полюбили его.

За шестилетний период пастырского служения на Туровце отец Модест был отмечен Патриархом Алексием следующими наградами: 13 апреля 1959 года – наперсным крестом (носится на груди), в 1961 году он был возведен в сан игумена и награжден митрой (специальным головным убором, украшенным образками и камнями) [2].

Полюбил батюшка Туровец всей душой и в дальнейшие годы своей жизни часто приезжал туда, учил, наставлял молодых священников, в том числе и отца Василия (Яворского).

 Кратко продолжим прерванную биографию. Итак, после службы на Туровце игумен Модест был направлен в Ширшу, затем в Архангельск. Далее служил он в Усть-Евде Красноборского района, Каргополе, Вельске, Сольвычегодске, первым священником в Архангельске, вторым священником в Устюге, несколько лет батюшка не мог работать из-за болезней, сказавшихся в результате ссылки. В 1979 году у него в результате инфаркта отнялась рука, было поражено зрение. Но Господь смилостивился над своим угодником и возвратил ему здоровье. И так было еще четыре раза.

Первый священник Стефановской церкви города Устюга отец Стефан сказал: «Батюшку Модеста очень уважали и любили за доброту и преданное служение Богу. У него на службе всегда было много народу, с ним любой мог поговорить по душам. Словом, светлый был человек. И когда он надумал уехать на родину в Лузу, все очень горевали по нему» [8].

В 1989 году в Лузе архимандрит Модест вместе с прихожанами начал восстанавливать разрушенный Введенский храм, построенный еще в 1652 году святым Леонидом Устьнедумским. Умер батюшка после пятого инфаркта в августе 1990 года. К тому времени храм Введения Божией Матери готов был: и крышей покрыт и окна вставлены.

Похоронен дорогой батюшка у алтарной стены [8].

За свою дальнейшую после Туровца многолетнюю пастырскую службу игумену Модесту в 1970 году была подарена палица (четырехугольный платок, который носится на правом бедре), в 1977 году он был отмечен наградным крестом с украшениями, в 1978 году – почетной грамотой и орденом 3 степени святого князя Владимира. В 1981 году он был возведен в высший монашеский сан – архимандрита и одарен наградной митрой, инкрустированной алмазами [2].

Фото № 12. Архимандрит Модест

Очень метко сказал об архимандрите Модесте устюжский священник отец Ярослав: «…это человек святой жизни, настоящий  русский праведник. Он из тех «верных»  батюшек, из тех ревнителей древнего благочестия, каких мало сейчас» [12].

  Я его полностью поддерживаю. Думаю, что и  вы  согласитесь с этим.

Источники и литература:

Письменные источники:

1.     Сказание об иконе Богоматери на Туровецком погосте.// Памятники древней письменности. – СПб., 1879. –  Вып. 3. – С. 96-104.

2.     Личные архивные документы отца Модеста.

Устные источники:

3.     Евгения (Анастасия Степановна Зиновьева), инокиня, с. Туровец Котласского района, 2003.

4.     Жижина Анастасия Александровна, сестра архимандрита Модеста, Луза, 2009.

5.     Зиновьев Лев Николаевич, алтарник туровецкого храма, поселок Шипицыно Котласского района, 2008.

6.     Крупина Валентина Андреевна, внучка отца Павлина (Курилова), Котлас, 2008.

7.     Седелкова Галина Трофимовна, бывшая сослуживица отца Модеста на Туровце, Великий Устюг, 2009.

Литература:

8.     Абрамов Г.А. «Подвижник церкви архимандрит Модест»./ Г.А. Абрамов // Вятский епархиальный Вестник. – 2008 – №3.

9.     Абрамов Г.А. «Лальская молитвенница»./ Г.А. Абрамов //Доклад VII межрегиональных историко-краеведческих чтений им. И.М. и С.М. Прянишниковых. г.Лальск – 2008.

10. Кудрин Н.М. Поклон земле моих предков. / Н.М. Кудрин. – Великий Устюг, 1998.

11. Лебедев В. «Св. икона Одигитрии Божией Матери Туровецкой, в связи с историей построения храмов в селе Туровце Вологодской губ., Устюжского уезда», //ЧОЛДП.− 1911. − №10. − С.672-677.

12. Сизов М. «Возвращение домой» / М. Сизов // Вера-ЭСКОМ. – 1995, №191-192. 

13. Суворова С.В. За веру Христову. / С.В. Суворова. – Архангельск, 2006.

© Вера Владимировна Мелентьева,

краевед,

член правления Котласского

историко-просветительского движения

"Северное трехречье",

январь 2011 года

Фото из архива автора

            От составителя сайта: Вышеизложенный материал на этой странице опубликован в январе 2011 года, когда Мелентьева Вера Владимировна находилась в самом начале подготовки книги об архимандрите Модесте. Касается опубликованная здесь часть исключительно служения отца Модеста на Туровце. Но служил он и в других местах. В июле же 2012 года Вера Владимировна промыслом Божиим выпустила книгу "Жизненный путь архимандрита Модеста", в которой рассказывается о жизненном пути подвижника веры от рождения до последних дней, а путь этот был усыпан не только славой, но (и в основном) терниями. Выпало отцу Модесту - в миру Мелентьеву Андрею Александровичу  прожить долгую и интересную,  насыщенную разными событиями жизнь. Были это годы репрессий, гонений церковных служителей, пришлось пастырю испытать множество жизненных передряг, но все-таки посчастливилось остаться верным своим убеждениям, своим жизненным идеалам добра, служения людям, служению Богу. Напечатана книга в Котласской типографии, прекрасное издание формата А4, в ней девяносто шесть страниц, множество фотографий, в том числе цветных, свидетельства родственников отца Модеста, прихожан разных мест, в которых священнику пришлось служить, приведены документы, а написана книга доступным, свойственным, наверное, только этому автору очень добрым и лирическим языком. Тираж 300 экземпляров. По вопросу приобретения книги можно к автору и обратиться, телефон в Котласе (81837)32027.

При использовании материалов ссылка на сайт "Шипицыно" и авторов работ обязательна.